Его голос был таким, каким был бы голос какашек, если их научить говорить.
— Кто у тебя? — спросил я, понизив голос.
— Никого, — ответил он. — Нас двое. Мы и Вселенная.
Из книги «За миллиард лет до конца света»
Атос глубоко задумался и ничего не ответил. Однако, когда они остались вдвоём, он сказал другу: — Вы сделали то, что должны были сделать, д’Артаньян, но быть может, вы совершили oшибку. Д’Артаньян вздохнул, ибо этот голос отвечал тайному голосу его сердца, говорившему, что его ждут большие несчастья.
Александр Дюма, из книги «Три мушкетёра», 1844
— Итак… — ответил д’Артаньян, нагибаясь к уху Атоса и понижая голос, — итак, миледи заклеймена на плече цветком лилии.
Александр Дюма, из книги «Три мушкетёра», 1844
Совесть — это внутренний голос, предупреждающий о том, что за нами кто-то следит.
Если человек слышит голос совести, то у него все вопросы решаются большинством одного голоса.
Не знаю за что я полюбил Вьетнам. За чарующий женский голос? За то что все здесь так ярко? Вкус, даже дождь... И ничто здесь не сравнится с лондонской хмарью.
Из фильма «Тихий американец», 2002
Человек может говорить языком человеческим и ангельским, но без любви голос его все равно останется гудящей медью и кимвалом бряцающим.
Совесть — это внутренний голос, предупреждающий о том, что за нами кто-то следит.
Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает ее сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поет, поет до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвется дыхание. Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, — мы знаем. Мы понимаем. И все равно грудью на тернии. Так будет всегда.
Колин Маккалоу, из источника «Поющие в терновнике», 1977