Тот, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней, тому ничего больше не остается, как стать чиновником.
С самого рождения я живу в Москве, но ей-богу не знаю, откуда пошла Москва, зачем она, к чему, почему, что ей нужно. В думе, на заседаниях, я вместе с другими толкую о городском хозяйстве, но я не знаю, сколько вёрст в Москве, сколько в ней народу, сколько родится и умирает, сколько мы получаем и тратим, на сколько и с кем торгуем… Какой город богаче: Москва или Лондон? Если Лондон богаче, то почему? А шут его знает! И когда в думе поднимают какой-нибудь вопрос, я вздрагиваю и первый начинаю кричать: «Передать в комиссию! В комиссию!» — В Москве
Дешевизна русского товара — это диплом на его негодность. — Чеховым, 14—17 мая 1890 года
Разве льгота, данная Ивану, не служит в ущерб Петру? — Наше нищенство («Новое время», 1888, № 4587, 4 декабря, стр. 1—2)
Администрация делит на податных и привилегированных… Но ни одно деление не годно, ибо все мы народ и всё то лучшее, что мы делаем, есть дело народное.
Говорят, что философы и истинные мудрецы равнодушны. Неправда, равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть. — Скучная история
Доктора — те же адвокаты, с тою только разницей, что адвокаты только грабят, а доктора и грабят и убивают… (Шабельский)— Иванов, д. I, явл. III
Женщина есть опьяняющий продукт, который до сих пор ещё не догадались обложить акцизным сбором. — Женщина с точки зрения пьяницы
Во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом. — Хорошая новость («Новое время», 1893, № 6073, 24 января, стр. 2)
На этом свете от женского пола много зла и всякой пакости. Не только мы, грешные, но и святые мужи совращались — Матвей Саввич, Бабы
Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука.
Я думаю, что если бы мне прожить ещё 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса. — А. С. Суворину, 8 апреля 1889 года
Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость — сестра таланта. — Ал. П. Чехову, 11 апреля 1889 года
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче. — Тоска (один из вариантов рассказа)
Где искусство, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней, и сама смерть вполовину… (Светловидов)— Лебединая песня: (Калхас)
Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен. — Ал. П. Чехову, 8 мая 1889 года
Покой и довольство человека не вне его, а в нем самом.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
При формальном же, бездушном отношении к личности, для того чтобы невинного человека лишить всех прав состояния и присудить к каторге, судье нужно только одно: время. Только время на соблюдение кое-каких формальностей, за которые судье платят жалованье.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Диоген не нуждался в кабинете и в теплом помещении; там и без того жарко. Лежи себе в бочке да кушай апельсины и оливки. А доведись ему в России жить, так он не то что в декабре, а в мае запросился бы в комнату. Небось скрючило бы от холода.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Пушкин перед смертью испытывал страшные мучения, бедняжка Гейне несколько лет лежал в параличе; почему же не поболеть какому-нибудь Андрею Ефимычу или Матрене Савишне, жизнь которых бессодержательна и была бы совершенно пуста и похожа на жизнь амебы, если бы не страдания?
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Нет подлее преступления, как убийство слабых и беззащитных.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Суета сует, внешнее и внутреннее презрение к жизни, страданиям и смерти, уразумение, истинное благо - все это философия, самая подходящая для российского лежебока. Видите вы, например, как мужик бьет жену . Зачем вступаться? Пускай бъет, все равно оба помрут рано или поздно; и бьющий к тому же оскорбляет побоями не того, кого бьет, а самого себя.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу привычки, закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе, как формально; с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Я служу вредному делу и получаю жалованье от людей, которых обманываю; я нечестен. Но ведь сам по себе я ничто, я только частица необходимого социального зла: все уездные чиновники вредны и даром получают жалованье... Значит, в своей нечестности виноват не я, а время... Родись я двумя стами лет позже, я был бы другим...
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Бог создал меня из теплой крови и нервов, да-с! А органическая ткань, если она жизнеспособна, должна реагировать на всякое раздражение. И я реагирую! На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость - негодованием, на мерзость - отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
На земле нет ничего такого хорошего, что в своем первоисточнике не имело бы гадости.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Десятки, сотни сумасшедших гуляют на свободе, потому что ваше невежество не способно отличить их от здоровых. Почему же я и вот эти несчастные должны сидеть тут за всех, как козлы отпущения?
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Не смешно ли помышлять о справедливости, когда всякое насилие встречается обществом как разумная и целесообразная необходимость, и всякий акт милосердия, например оправдательный приговор, вызывает целый взрыв неудовлетворенного, мстительного чувства?
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Когда общество ограждает себя от преступников, психических больных и вообще неудобных людей, то оно непобедимо.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Истинное счастие невозможно без одиночества. Падший ангел изменил богу, вероятно, потому, что захотел одиночества, которого не знают ангелы.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Чтобы презирать страдание, быть всегда довольным и ничему не удивляться, нужно дойти вот до этакого состояния, - и Иван Дмитрич указал на тостого, заплывшего жиром мужика, - или же закалить себя страданиями до такой степени, чтобы потерять всякую чувствительность к ним, то есть, другими словами, перестать жить.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Учение, проповедующее равнодушие к богатству, к удобствам жизни, презрение к страданиям, совсем непонятно для громадного большинства, так как это большинство никогда не знало ни богатства, ни удобств жизни; а презирать страдания значило бы для него презирать самую жизнь, так как все существо человека состоит из ощущений голода, холода, обид, потерь и гамлетовского страха перед смертью.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
В России нет философии, но философствуют все, даже мелюзга.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
В отчетном году было обмануто двенадцать тысяч человек; все больничное дело, как и двадцать лет назад, построено на воровстве, дрязгах, сплетнях, кумовстве, на грубом шарлатанстве, и больница по-прежнему представляет из себя учреждение безнравственное и в высшей степени вредное для здоровья жителей.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Если физическую и нравственную нечистоту прогнать с одного места, то она перейдет на другое; надо ждать, когда она сама выветрится.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Класть серьезных больных в палаты и заниматься ими по правилам науки тоже нельзя, потому что правила есть, а науки нет; если же оставить философию, и педантически следовать правилам, как прочие врачи, то для этого прежде всего нужны чистота и вентиляция, а не грязь, здоровая пища, а не щи из вонючей кислой капусты, и хорошие помощники, а не воры.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Когда вам скажут, что у вас что-нибудь вроде плохих почек и увеличенного сердца, и вы станете лечиться, или скажут, что вы сумасшедший или преступник, то есть, одним словом, когда люди вдруг обратят на вас внимание, то знайте, что вы попали в заколдованный круг, из которого уже не выйдете. Будете стараться выйти и еще больше заблудитесь.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Оказать серьезную помощь сорока приходящим больным от утра до обеда нет физической возможности, значит, поневоле выходит один обман. Принято в отчетном году двенадцать тысяч приходящих больных, значит, попросту рассуждая, обмануто двенадцать тысяч человек.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Жизнь есть досадная ловушка. Когда мыслящий человек достигает возмужалости и приходит в зрелое сознание, то он невольно чувствует себя как бы в ловушке, из которой нет выхода.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Таким господам, как вы и ваш помощник Никита, нет никакого дела до будущего, но можете быть уверены, милостивый государь, настанут лучшие времена! Пусть я выражаюсь пошло, смейтесь, но воссияет заря новой жизни, восторжествует правда, и - на нашей улице будет праздник!
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Раз существуют тюрьмы и сумасшедшие дома, то должен же кто-нибудь сидеть в них. Не вы - так я, не я - так кто-нибудь третий.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
К чему мешать людям умирать, если смерть есть нормальный и законный конец каждого? Что из того, если какой-нибудь торгаш или чиновник проживет лишних пять, десять лет?
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Все зависит от случая. Кого посадили, тот сидит, а кого не посадили, тот гуляет, вот и все. В том, что я доктор, а вы душевнобольной, нет ни нравственности, ни логики, а одна только пустая случайность.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Ум проводит резкую грань между животным и человеком, намекает на божественность последнего и в некоторой степени даже заменяет ему бессмертие, которого нет. Исходя из этого, ум служит единственно возможным источником наслаждения.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Мудрец или попросту мыслящий, вдумчивый человек отличается именно тем, что презирает страдание; он всегда доволен и ничему не удивляется.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Он служил не честно, но ведь пенсию получают все служащие без различия, честны они или нет. Современная справедливость и заключается именно в том, что чинами, орденами и пенсиями награждаются не нравственные качества и способности, а вообще служба, какая бы она ни была.
Антон Павлович Чехов, из книги «Палата номер 6», 1892
Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
В конце концов он сделал бы предложение и совершился бы один из тех ненужных, глупых браков, каких у нас от скуки и от нечего делать совершаются тысячи, если бы вдруг не произошел kolossalische Scandal.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Через месяц Беликов умер. Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет. Да, он достиг своего идеала!
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Если человек присасывается к делу ему чуждому, например, к искусству, то он, за невозможностью стать художником, неминуемо становится чиновником.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Жизнь - это миг. Ее нельзя прожить сначала на черновике, а потом переписать на беловик.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Все это прекрасно, да как бы чего не вышло.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Такова уж человеческая судьба: если не ошибаешься в главном, то будешь ошибаться в частностях. Никто не знает настоящей правды.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Для большинства наших барышень за кого ни выйти, лишь бы выйти.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Разве то, что мы живем в городе в духоте, в тесноте, пишем ненужные бумаги, играем в винт - разве это не футляр? А то, что мы проводим всю жизнь среди бездельников, сутяг, глупых, праздных женщин, говорим и слушаем разный вздор - разве это не футляр?
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему, такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше. И в самом деле, Беликова похоронили, а сколько еще таких человеков в футляре осталось, сколько их еще будет!
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
В любовных делах, а особенно в женитьбе, внушение играет большую роль.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Чего только не делается у нас в провинции от скуки, сколько ненужного, вздорного! И это потому, что совсем не делается то, что нужно.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то значит болезнь неизлечима.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Ах, свобода, свобода! Даже намек, даже слабая надежда на ее возможность дает душе крылья, не правда ли?
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Хоронить таких людей, как Беликов, это большое удовольствие.
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Видеть и слышать, как лгут, и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, - нет, больше жить так невозможно!
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Женишься, а потом чего доброго попадешь в какую-нибудь историю. (Беликов)
Антон Павлович Чехов, из книги «Человек в футляре», 1898
Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа.
Антон Павлович Чехов, из источника «Крыжовник», 1898
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.
Деньги, как водка, делают человека чудаком.
Антон Павлович Чехов, из источника «Крыжовник», 1898
Легко быть благодетелем, когда имеешь две тысячи десятин.
Антон Павлович Чехов, из источника «Дом с мезонином», 1896
Разве здоровье не чудо? А сама жизнь? Что непонятно, то и есть чудо.
Антон Павлович Чехов, из источника «Дом с мезонином», 1896
Не так связывают любовь, дружба, уважение, как общая ненависть к чему-нибудь.
Вы ссылаетесь на естественный порядок вещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я, живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастет сам или затянет илом, в то время как, быть может, я мог бы перескочить через него или построить через него мост?
Антон Павлович Чехов, из источника «Крыжовник», 1898
Отрицать больницы и школы легче, чем лечить и учить.
Антон Павлович Чехов, из источника «Дом с мезонином», 1896
Проблема современности. Дело не в оптимизме или пессимизме, а в том, что у девяноста девяти из ста нет ума.
Антон Павлович Чехов, из источника «Дом с мезонином», 1896
Перемена жизни к лучшему, сытость, праздность развивают в русском человеке самомнение, самое наглое.
Антон Павлович Чехов, из источника «Крыжовник», 1898
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче.
Тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман.
Антон Павлович Чехов, из источника «Крыжовник», 1898