Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.
Для большинства людей война означает конец одиночества. Для меня она — окончательное одиночество.
Беда нашего века. Ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.
Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру — причем его мучают соблазны и той и другой жизни.
Обращаться к Богу от того, что вы разочаровались в земной жизни, а боль отъединила вас от мира, бесполезно. Богу угодны души, привязанные к миру. Ему по нраву ваша радость.
Кто ничего не даёт, тот ничего не имеет. Самое большое несчастье не в том, что тебя не любят, а в том, что не любишь сам.
Высшая добродетель заключается в том, чтобы задушить свои страсти. Добродетель более глубокая заключается в том, чтобы привести их в равновесие.
Быть созданным, чтобы творить, любить и побеждать, — значит быть созданным, чтобы жить в мире. Но война учит все проигрывать и становиться тем, чем мы не были.
Философии значат столько, сколько значат философы. Чем больше величия в человеке, тем больше истины в его философии.
При мысли обо всех тех наслаждениях, которые тебе совершенно не доступны, ощущаешь такую же усталость, как при мысли о тех, которые ты уже испытал.
Если тело тоскует о душе, нет оснований считать, что в вечной жизни душа не страдает от разлуки с телом — и, следовательно, не мечтает о возвращении на землю.
Для того, чтобы мысль преобразила мир, нужно, чтобы она сначала преобразила жизнь своего творца.
Чтобы не терять зря времени, нужно прочувствовать это время во всей его протяженности.
Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, — это смерть. Воскрешение — в бескорыстии.
Чем трагичнее удел человека, тем более непреклонной и вызывающей становится надежда.
Красота приводит нас в отчаяние, она – вечность, длящаяся мгновение, а мы хотели бы продлить её навсегда.
Я удалился от мира не потому, что имел врагов, а потому, что имел друзей. Не потому, что они вредили мне, как это обычно бывает, а потому, что считали меня лучшим, чем я есть. Этой лжи я вынести не мог.
Щедрость по отношению к будущему — это умение отдавать все, что связано с настоящим.
Главная способность человека — способность к забвению. Но справедливости ради следует заметить, что он забывает даже то добро, которое сам сотворил.
Искусство балансирует между двумя пропастями — легкомыслием и пропагандой. На гребне хребта, по которому идет вперед большой художник, каждый шаг — приключение, величайший риск. В этом риске, однако, и только в нем, заключается свобода искусства.
Что такое знаменитость? Это человек, которого все знают по фамилии, и потому имя его не имеет значения. У всех других имя значимо.
Быть язычником для себя, христианином для других — к этому инстинктивно склоняется всякий человек.
Те, кого людское правосудие или людская злоба держат за решеткой, нетерпеливо подгоняют настоящее, враждебно косятся на прошлое и абсолютно лишены будущего.
Гениальность может оказаться лишь мимолетным шансом. Только работа и воля могут дать ей жизнь и обратить ее в славу.
Как только война становится реальностью, всякое мнение, не берущее ее в расчет, начинает звучать неверно.
Путешествие как самая великая наука и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя.
Самая большая экономия, которая возможна в области мысли, — согласиться, что мир непознаваем, — и заняться человеком.
У искусства случаются приступы целомудрия. Оно не может назвать вещи своими именами.
Неизбежно только одно — смерть, всего остального можно избежать. Во временном пространстве, которое отделяет рождение от смерти, нет ничего предопределенного: все можно изменить и можно даже прекратить войну и жить в мире, если желать этого как следует — очень сильно и долго.
Свобода искусства недорого стоит, когда ее единственный смысл — душевный комфорт художника.
С плохой репутацией жить легче, чем с хорошей, ибо хорошую репутацию тяжело блюсти, нужно все время быть на высоте — ведь любой срыв равносилен преступлению. При плохой репутации срывы простительны.
Вечное искушение, против которого я непрестанно веду изнурительную борьбу, — цинизм.
Ответственность перед историей освобождает от ответственности перед людьми. В этом ее удобство.
Самым страшным пороком является неведение, считающее что ему все ведомо.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Важный вопрос, который следует разрешить "на практике": можно ли быть счастливым и одиноким?
Боги наградили человека великими, блистательными добродетелями, позволяющими ему достичь всего, чего он пожелает. Но одновременно они наградили его и добродетелью более горькой, внушающей ему презрение ко всему, чего он достиг.
Человек не способен долго страдать или долго быть счастливым. Значит, он не способен ни на что дельное.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Если душа существует, неверно было бы думать, что она дается нам уже сотворенной. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь — не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.
Мы привыкаем жить задолго до того, как привыкаем мыслить.
Альбер Камю, из источника «Абсурдное рассуждение»
Предавая непомерно огромное значение добрым поступкам, мы в конце-концов возносим косвенную, но неумеренную хвалу самому злу.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Если людям, снедаемым глубокой тоской, улыбается счастье, они не умеют скрыть этого: они набрасываются на счастье, словно хотят сжать его в объятиях и задушить из ревности.
Время идет медленно, когда за ним следишь. Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существуют два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует.
Подобно великим произведениям искусства, глубокие чувства значат всегда больше того, что вкладывает и них сознание.
Альбер Камю, из источника «Абсурдное рассуждение»
Существует на свете нечто, к чему нужно стремиться всегда и что иногда даётся в руки, и это нечто — человеческая нежность.
Единственная свобода, которую можно противопоставить свободе убивать, — это свобода умереть, то есть освободиться от страха смерти и найти этому несчастному случаю место в природе.
Раз порядок вещей определяется смертью, может быть, для Господа Бога вообще лучше, чтобы в него не верили и всеми силами боролись против смерти, не обращая взоры к небесам, где царит молчание.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Всегда просто быть логичным, но почти невозможно быть логичным до самого конца.
Альбер Камю, из источника «Абсурдное рассуждение»
Без греховного начала человек не смог бы жить, а без святого жил бы припеваючи. Бессмертие — идея бесперспективная.
Вечно наслаждаться невозможно, в конце концов наступает усталость. Превосходно. Но от чего? На практике невозможно наслаждаться вечно, потому что невозможно наслаждаться всем.
Если вы закоренели в своем отчаянии, поступайте так, как если бы вы не утратили надежды, — или убейте себя. Страдание не дает никаких прав.
В жизни должна быть любовь — одна великая любовь за всю жизнь, это оправдывает беспричинные приступы отчаяния, которым мы подвержены.
И долгая совместная жизнь, и мучительная страсть вскоре сводится к периодическому обмену готовыми штампами.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Для любящего знать в подробностях, что делает любимое существо, есть источник величайшей радости.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
— Любые ваши победы всегда были и будут только преходящими.
— Знаю, так всегда будет. Но это еще не довод, чтобы бросать борьбу.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Об одной и той же вещи утром мы думаем одно, вечером — другое. Но где истина — в ночных думах или в дневных размышлениях?
Добрые поступки имеют цену лишь потому, что они явление редкое, а злоба и равнодушие куда более распостраненные двигатели людских поступков.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Древние философы размышляли гораздо больше, чем читали. Книгопечатание все изменило. Теперь читают больше, чем размышляют. Вместо философии у нас одни комментарии. Именно это имеет в виду Жильсон, когда говорит, что на смену эпохе философов, занимавшихся философией, пришли профессора философии, занимающиеся философами. Дошло до того, что сегодня философский трактат, не ссылающийся ни на какие авторитеты, не подкрепленный цитатами и комментариями, никто не принял бы всерьез.
Я жил так, а не иначе, хотя и мог бы жить иначе. Одного я не делал, а другое делал. И раз я делал это другое, то не мог делать первое. Ну что из этого? Ничто, ничто не имело значения. Из бездны моего будущего в течении всей моей нелепой жизни подымалось ко мне сквозь еще не наставшие годы дыхание мрака, оно все уравнивало на своем пути, все доступное мне в моей жизни, такой ненастоящей, такой призрачной жизни.
Альбер Камю, из источника «Посторонний», 1942
Лучше быть свободным бедняком, чем богатым невольником. Конечно, люди хотят быть и богатыми и свободными — и из-за этого подчас становятся бедными рабами.
Зло, существующее в мире, почти всегда результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Беда нашего века: ещё недавно в оправдании нуждались дурные поступки, теперь в нём нуждаются поступки добрые.
За неимением времени и способности мыслить люди хоть и любят, но сами не знают об этом.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Мужчины и женщины или слишком быстро взаимно пожирают друг друга в том, что зовется актом любви, или же у них постепенно образуется привычка быть вместе.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
В наши дни уже никого не удивляет, что люди работают с утра до ночи, а затем сообразно личным своим вкусам убивают остающееся им для жизни время на карты, сидение в кафе и на болтовню.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Отдаваться может лишь тот, кто владеет собой. Бывает, что отдаются, чтобы избавиться от собственного ничтожества. Дать можно только то, что имеешь. Стать хозяином самому себе — и лишь после этого сдаться.
Единственное желание измученного тревогой сердца — безраздельно владеть тем, кого любишь, или, когда настал час разлуки, погрузить это существо в сон без сновидений, дабы продлился он до дня встречи.
Альбер Камю, из источника «Чума», 1947
Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это — царствие небесное.